Вопрос: как оно там, в центре Черной дыры уже более столетия волнует просвещенное человечество. Теоретики извели за это время тонны бумаги, чернил и принтерного порошка для того, чтобы изложить свои соображения, придумали десятки сложных для понимания теорий, однако ясность в вопрос внес автор научно-популярной передачи, который на .. минуте ролика определил ситуацию одной фразой: там все, как в аду. Эта простая констатация принесла ему заслуженный нанограмм золота как приложение к Игнобелевской премии по физике года. Впрочем, физики особого внимания на прозрение … не обратили, а продолжили выстраивать многострочные уравнения, описывающие искажения метрики пространства при участии разного рода гамильтонианов с квантово-механическими добавками.
*** И вот тут началось самое страшное. Выступил Казанцев.
Первая половина его выступления была целиком посвящена Альтову и Журавлевой. Вторую я уже не слушал, потому что мучился, не зная, как поступить. Вот тезисы того, что он говорил. Альтовское направление в фантастике, слава богу, так и не получило развития. И это не удивительно, потому что в массе советские фантасты — люди идейные. Альтов на совещании в 58 году обвинял «нас с Днепровым» в том, что мы (Днепров и он, Казанцев) присосались к единственной, всем надоевшей теме — столкновение двух миров. Нет, товарищ Альтов, эта тема нам не надоела, а вы — безыдейный человек (стенографистки пишут наперебой. Вообще всё стенографировалось). В «Полигоне „Звездная река“» Альтов выступает против постулата скорости света Эйнштейна. Но в тридцатых годах фашисты мучили и преследовали Эйнштейна именно за этот его постулат. Все вещи Альтова так или иначе играют на руку фашизму (стенографистки пишут! Не думай, я не преувеличиваю, мне самому показалось, что я во сне). Мало того, все вещи Альтова так далеки от жизни, настолько пусты и лишены жизненного содержания, что можно смело назвать его абстракционистом в литературе, это мазила, дегтемаз и прочее.
Дальше я не слушал. У меня холодный пот выступил. Все сидели, как мертвые, уставясь в стол, никто ни звука протеста не проронил, и вот тогда я понял, что в первый раз в жизни столкнулся с Его Величеством Мстящим Идиотом, с тем, что было в 37-м и 49-м. Выступить с протестом? А если не поддержат? Откуда мне знать, что у них за пазухой? А если это уже утверждено и согласовано? Трусость мною овладела страшная, да ведь и недаром, я же боялся и за тебя. А потом я так рассвирепел, что трусость исчезла. И когда Казанцев кончил, я заорал: Разрешите мне! Тушкан, недовольно на меня поглядев, сказал: Ну что вам, ну говорите.
Стругацкий: при всем моем уважении к Александру Петровичу, я решительно протестую. Альтова можно любить и не любить, я сам его не очень люблю, но подумайте, что вы говорите. Альтов — фашист! Это же ярлык, это же стенографируется, мы не в пивной сидим, это черт знает что, это просто непорядочно! (Это я помню, но я еще что-то нес, минут на пять.)
Секунда мертвой тишины. Затем железный голос Толи Днепрова.
Днепров: я со своей стороны должен заявить, что не слыхал, чтобы Альтов обвинял меня в пристрастии к теме борьбы двух миров. Он обвинял меня в том, что действующие люди у меня не люди, а идеи и машины.
Ким: и не абстракционист он никакой. Наоборот, когда был у меня и увидел картину такого-то, очень ее ругал.
Затем все зашумели, заговорили, Казанцев начал объяснять, что он хотел сказать, а я трясся от злости и больше ничего не слыхал. И когда все кончилось, я встал, выругался (матом, кажется) и сказал Голубеву: пойдем отсюда, здесь ярлыки навешивают. Громко сказал. Мы пошли вниз, в кабак, и там выдули бутылку настойки какой-то.
Вот такие дела. Война объявлена, ты огорчишься, но я удержаться не мог. Мне было бы стыдно тебе в глаза глядеть, если бы эти гадости про Альтова остались в стенограмме и были бы опубликованы в выступлении Соболева. Это же верная гибель писателя. Сам ведь Соболев ничего этого не читает. И если бы я не выступил, я бы, наверное, домой не вернулся, не мог бы с Ленкой встретиться. Трус и обыватель сидит во мне, как видно, очень глубоко.
Внимание! Потом не говорите, что вы этот пост не видели. Издательский дом Мещерякова переиздал книгу А. и Б. Стругацких "Понедельник начинается в субботу". Точно в том же виде, в каком эта книга выходила в 1965 году. С рисунками Евгения Мигунова (и рисунки эти - в хорошем качестве).
Не знаю, как кто, я на этой книге вырос. И поэтому она стала моей (это новое издание) уже через секунду, как я её увидел. Потому что это книга из разряда "Увидел? - Беги быстро и хватай!"
В "Гиперионе" она сейчас есть. 600 р. upd. Извините. Уже нет, смели. Завтра закажем ещё.
У меня вышла книга - вот она, на картинке. Сначала я хотела назвать её "Чацкий для мебели" - потому что герои работают в мебельной фирме и ставят для собственного удовольствия "Горе от ума". То есть, сначала не для собственного, а потому что им директор велел. Но на самом деле всем, кто в эту историю вписался, для дуракаваляния нужен был дружеский, или даже начальственный пинок, и вот. И вот они уже репетируют под управлением театрального актёра, который никогда бы за это не взялся, если бы… А Чацкий такой дурной, что он правда - только для мебели годится. Вдобавок, мебельная же фирма…
Так примерно выглядел монолог в защиту названия, который я произнесла перед редакцией. Но не покатило. Мне сказали - надо назвать книгу "Корпоративный роман". Это гораздо интереснее! Вдобавок, все любят корпоративные романы! А Чацкого - не все! Потом мы придумали ещё около 100 не менее впечатляющих названий для моей замечательной книги. А потом пришел дедлайн, пришел Дед Мороз, чуть не пришел бесславный конец всем начинаниям, но тут главный редактор вспомнил, что у книги было какое-то рабочее название, тоже моего изготовления - и вот, ура, "Бульон терзаний". Позднее, перечитывая некоторые главы, чтобы выбрать, какую зачесть вслух почтеннейшей публике, я нашла разгадку всей этой истории с названием.
- Да. Пусть все видят, что мы можем себе золоченую карету позволить. Но название мне не нравится. Гражданин режиссер, слово "Горе" можно каким-то другим заменить? - Чем же его заменишь? - растерялся Владимир. - Так ведь у автора. - А мы переименуем. А? - хитро подмигнул босс. - Другими словами, и чтоб без "Горя". Это же комедия. Зачем тогда горе? Там есть любовная линия? Сделаем на нее акцент. Как зовут влюбленных? Допустим, Маня и Ваня. - Софья и Молчалин, - подсказал Владимир. - Отлично. "Софья и Молчалин". Хорошее название, а? И свадьба молодых в конце! - У них там сложные отношения, - осторожно возразил Владимир, - насчет свадьбы есть сомнения. Может быть, назовем "Возвращение Чацкого"? Чацкий - главный герой. Он вернулся в Москву после трех лет отсутствия. А слово "возвращение" - если это не "Возвращение зловещих мертвецов" - обычно несет в себе положительный заряд. - Да, возвращение. Добро, - согласился директор. - На этом и остановимся. Без всяких мертвецов. Запиши, Нина.
Но мне казалось, что в тексте я слегка перегнула, не бывает так, надо сократить и исправить. А теперь вижу, что бывает ещё и не так, и исправить это - не в моей власти.
А теперь - благодарности, без которых никак. Обложку и смешные профили-медальоны в книге нарисовала picas_so. Она же была первым читателем и убедила меня отправить текст в издательство. Да, для меня каждая книга - новая, и всякий раз я чувствую себя начинающим назойливым аффтором. И веду себя соответственно. Возилась с книгой, текстом, и отпаивала меня валерьянкой - Ира Копылова, которой нипочём начинающие назойливые авторы. Спасибо им огромное, без них - никак!
Отдельная просьба ко всем, кто дочитал до этой строчки. Расскажите про мой "Бульон терзаний" где-нибудь. Если вашим принципам это не противоречит. Потому что хорошая история получилась, и хотелось бы, чтоб её прочитали те, кому это нужно.
24-го декабря в клубе "Книги и кофе" (ул. Гагаринская 20) состоится мой творческий вечер из двух отделений. В первом отделении буду читать главы из "Записок гайдзина". Второе посвящу звучащим переводам из Тома Уэйтса и Боба Дилана. Половину из этих переводов еще не записывал, на Сеть не выкладывал и вообще мало кому показывал.
19 января в культовом клубе "Книги и Кофе" в Санкт-Петербурге на ул. Гагаринской, д. 20, пройдёт музыкально-поэтический вечер в честь дня рождения Александра Николаевича Житинского.
Арт-клуб «Книги и кофе» приглашает на этот вечер не только поклонников творчества Дмитрия Быкова, но и всех, кому был дорог Александр Николаевич Житинский – как человек, как поэт и писатель, как сценарист, рок-дилетант, издатель, блоггер и, наконец, как создатель и директор арт-клуба «Книги и кофе». Без него не было бы многих прекрасных начинаний, событий, явлений, имен.
Одним из самых верных друзей и литературных соратников и учеников Александра Житинского стал Дмитрий Быков — человек-легенда, известный активной гражданской жизненной позицией, непримиримостью со всем несправедливым, честностью и политической смелостью. И уж в любом случае, Быков – неординарное явление, как в поэзии и литературе, так и в журналистике.
В программе вечера стихи Дмитрия Быкова, Александра Житинского читает Дмитрий Быков.
Вечер так же дополнят отрывки кинофильмов по сценариям Александра Житинского и музыкальные номера в исполнении Александры Житинской — пианистки, композитора, генерального директора и арт-директора клуба "Книги и кофе" с 2012 года.
Вход 600 рублей, членам клуба и участникам группы Дмитрия Быкова ВКонтакте — 500 рублей. При покупке билета сказать кодовую фразу "Быков ВКонтакте".
Открыта предпродажа билетов - по цене 500 и 400 рублей.
soamo в Химия и Жизнь, сентябрь 2016
У меня вышла книга - вот она, на картинке. Сначала я хотела назвать её "Чацкий для мебели" - потому что герои работают в мебельной фирме и ставят для собственного удовольствия "Горе от ума". То есть, сначала не для собственного, а потому что им директор велел. Но на самом деле всем, кто в эту историю вписался, для дуракаваляния нужен был дружеский, или даже начальственный пинок, и вот. И вот они уже репетируют под управлением театрального актёра, который никогда бы за это не взялся, если бы… А Чацкий такой дурной, что он правда - только для мебели годится. Вдобавок, мебельная же фирма…